Над планетой людей [Алексей Леонов] - Михаил Фёдорович Ребров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда отошли фермы обслуживания и включилась автоматика запуска, в динамике раздался голос Королева:
— Я — двадцатый! Я — двадцатый! Счастливого пути, «Алмазы»!
Поочередно отработали двигатели первой и второй ступеней ракеты-носителя. Включилась третья. Были вибрации, были перегрузки. В иллюминаторах плыла покрытая облачностью Земля. Лишь в редкие просветы проглядывались коричневые горы, зеленоватые массивы тайги И покрытые снегом равнины.
— Изделие идет устойчиво, — сообщили с командного пункта. — Все параметры в норме.
— Что ж, специалисты стартового комплекса и баллистики сделали свое дело, — толкнул его локтем Беляев, — теперь надо постараться и нам, Леша.
«Восход-2» вошел в тень Земли. За иллюминаторами простиралась черная бездна, усеянная огромными немигающими звездами. В кабине мягко светились шкалы приборов, цветными полутонами играли информационные табло, на пульте управления шлюзовой камерой холодно поблескивали металлические тумблеры с лаконичными обозначениями: «Люк ШК», «Клапан ШК», «ШК»… Сбоку виднелся сам люк. Люк выхода в шлюзовую камеру.
Бортовые часы отсчитывали время полета. Алексей смотрел на стрелки. Казалось, что они движутся быстрее, чем обычно. Сделал полный вдох и повернул голову в сторону командирского кресла. Павел Иванович кивнул:
— Пора!
Беляев помог ему надеть ранец с автономной системой жизнеобеспечения. Каждое движение было подчинено жесточайшему графику. Проверена подача дыхательной смеси в скафандр, система контроля, работа клапанов. Руки сами находили нужные тумблеры, застежки, кнопки.
Вдвоем, не торопясь, они выравняли атмосферное давление в кабине и шлюзовой камере. Опустили забрала гермошлемов, надели перчатки и внимательно осмотрели друг друга — все ли в порядке? Беляев повернул рукоятку на пульте управления и оглядел приборы. Все подготовительные операции были выполнены. Оставалось главное.
Глаза их встретились. Взгляд Беляева был оценивающе пристальным и цепким. За годы, проведенные в Звездном, особенно за время совместных тренировок, он хорошо узнал Леонова, его характер, привычки и верил в него. Между ними сложились глубокие, хотя и по-мужски сдержанные отношения. И этот взгляд в последние минуты вобрал в себя все. Настал момент, когда Алексею предстояло впервые шагнуть в бездну Вселенной, лицом к лицу встретиться с космосом. Через какие внутренние «препятствия» должен перешагнуть он, чтобы выйти из их «земного убежища» в пространство звезд? Какие его качества должны проявиться сейчас во всей своей полноте, чтобы не дрогнуть перед открытым люком, не замешкаться, не засуетиться?..
— Ну, пошел, Леша! — Павел Иванович еще раз взглянул на часы и легонько подтолкнул друга в направлении шлюзовой камеры.
Сделав первый виток, космический корабль «Восход-2» вышел на южную оконечность Америки, миновал мыс Горн и поплыл над Африкой. В 11 часов 30 минут по московскому времени Алексей Леонов покинул кабину корабля и вошел в нажру шлюза. Тут ж последовал доклад:
— Я «Алмаз-два». Место в шлюзе занял.
— Понял, — ответил Беляев.
— Беру управление на себя.
— Понял, — та же спокойная лаконичность.
Беляев переключил тумблер на пульте связи и передал на Землю:
— Докладываю: «Алмаз-два» находится в шлюзовой камере. Крышка люка ШК закрыта. Вое идет по плану. Все идет по графику. Самочувствие отличное. Прием.
Алексей медленно передвигался по шлюзовой камере, точнее — плыл.
— Люк ШК открыт, — уточнил Беляев. — Приготовиться к выходу.
— К выходу готов.
После коронной паузы Алексей доложил:
— Я «Алмаз-два». Нахожусь на обрезе шлюза. Нахожусь на обрезе шлюза. Самочувствие отличное. Подо мною вижу облачность. Море…
Он не говорил. Он кричал. Это были секунды волнения и радости. Секунды упоения необычностью и красотой.
— «Алмаз-два», вас понял. — Беляев все так же сдержан, невозмутим и официален. — Слышу хорошо. Немного потише говорите. Поздравляю с выходом.
И Алексей старался быть сдержанным:
— Спасибо.
Но все-таки не выдержали они официального тона в переговорах. Волнение, рожденное напряжением и радостью, захлестнуло обоих.
— Леша, не забудь снять крышку с камеры.
— Я уже снял крышку.
— «Алмаз-два», я «Заря-один», — включилась в диалог Земля. — Что наблюдаете?
— Кавказ, Кавказ, — кричал Алексей. — Кавказ вижу под собой.
— «Алмаз-два», «Алмаз-два», какие условия для работы?
Пауза была короткой. Даже очень короткой, хотя казалось, что он медлил с ответом. В наушниках смолкли голоса, только сквозь легкий шумовой фон слышно было напряженное дыхание командира.
— Нормальные условия. Начинаю отход…
И тотчас деловито и строго прозвучали слова командира корабля, прозвучали как гимн славе и воле советского человека:
— Я «Алмаз». Человек вышел в космическое пространство. Человек вышел в космическое пространство. Находится в свободном плавании…
Алексей в эти мгновения пытался освоиться в космической бездне. Он глянул вниз, на Землю. Она казалась плоской, только кривизна по краям была окрашена в цвета радуги.
— А Земля все-таки круглая!.. — весело засмеялся он и подался вперед.
И снова — странички из заветной коричневой тетради. Пусть о главном Алексей Леонов расскажет сам.
Выплывая из люка в бесконечный простор Вселенной, я увидел индиговую синеву Черного моря, заснеженные вершины Кавказского хребта, подернутую дымкой чашу Цемесской бухты, а правее — россыпь белых кристаллов сочинских санаториев. Не спеша оторвал от опоры сначала одну руку, потом вторую, отошел сантиметров на двадцать от корабля, вернулся к люку, а затем плавно оттолкнулся от «Восхода-2» и поплыл на всю длину фала, связывавшего меня с кораблем и прикрепленного в трех точках к моему телу.
Возникло необъяснимое чувство абсолютной свободы. Ничто не связывало передвижения в бездонном космическом океане. Находясь на сотни километров над Землей, я не падал вниз, а парил рядом с кораблем, летящим со скоростью около 30 000 километров в час, и сам мчался с такой же скоростью, не ощущая ни сопротивления, ни движения. И только по тому, как быстро менялся земной пейзаж, как скованную льдом Волгу сменили хребты Урала, а затем возникли заснеженные сибирские леса, рассекаемые Обью и Енисеем, можно было судить о скорости, с какой я «шел» по космической тропе. Сделав легкое движение рукой или ногой, можно было завертеться, подобно волчку, или несколько раз перекувырнуться через голову, не ощущая, где верх, а где низ.
Я проделывал все новые и новые движения. Попытался подтянуться к кораблю, взялся за вытянувшийся на всю длину фал и скоро был вынужден руками обороняться от стремительно надвигавшейся громады корабля, весившего на Земле шесть тонн. «Как бы не удариться забралом гермошлема о борт!» — подумал я. Но все обошлось. Подлетев к шлюзу, я ладонями самортизировал удар. Это оказалось легко. Значит, при известной сноровке можно достаточно четко и координированно передвигаться в необычных условиях. Это особенно важно для тех, кому придется монтировать и собирать
